![Жизнь после психоневрологического интерната Жизнь после психоневрологического интерната](http://grigoryev.net/wp-content/uploads/2020/08/2-5.jpg)
Мой взгляд обводит темную холодную обшарпанную комнату, в ней небогатые пожитки: поломанный диван, стол и стул, импровизированные шторы из двух кусков старой ткани прикрывают дыру в окне, которая вытягивает последнее тепло, на полу наследство от интерната – пара старых футболок, спортивные штаны и летние кроссовки. В этой же одежде он иногда выходит на улицу, в ней же спит. На столе кофейник и две чашки, но там давно не было кофе, да и гости у Стаса бывают очень редко.
При виде меня Стас моментально оживает и соскакивает с постели. Он невероятно радуется моему приходу, подбегает и с открытым взглядом и широкой улыбкой протягивает мне конфету – жест дружбы.
Я даже не успеваю поздороваться, как он сразу заваливает меня десятками вопросов: «А что у тебя в сумке? Кто тебе дал такую курточку, мама? Что ты ел на завтрак? А куда ты пойдешь гулять? У тебя есть телевизор дома? А с кем ты дружишь? У тебя есть игры на телефоне? Я тоже такой хочу, – на секунду Стас замолкает, опускает взгляд вниз и очень тихо, скромно говорит: – Если ты хочешь меня усыновить, то я умею заправлять кровать, варить картошку и мыть пол».
![Психоневрологический интернат для детей Психоневрологический интернат для детей](http://grigoryev.net/wp-content/uploads/2020/08/8-1.jpg)
Стасу уже 18, это имя он придумал себе еще в детстве. По паспорту он – ром, но никогда не был в ромском таборе, и кто такие ромы не знает. Его мать лишили родительских прав, и практически сразу после рождения его поместили в дом ребенка, а затем передали в школу-интернат – безжалостный пережиток прошлого, наследство советской закрытой жестокой системы превращения человека, индивидуальности на стадное безынициативное животное, зависимое от помощи государства.
![Навыки в психоневрологическом интернате Навыки в психоневрологическом интернате](http://grigoryev.net/wp-content/uploads/2020/08/3-1-2.jpg)
![Аттестат психоневрологического интерната Аттестат психоневрологического интерната](http://grigoryev.net/wp-content/uploads/2020/08/3-2-1.jpg)
![Фоторепортаж психоневрологический интернат Фоторепортаж психоневрологический интернат](http://grigoryev.net/wp-content/uploads/2020/08/7.jpg)
Эта система поставила Стасу клеймо тяжелой умственной отсталости. Его диагноз это узаконенная практика уничтожения человека – в три года детям без особого разбора ставят диагноз «глубокая умственная отсталость», а за год до совершеннолетия меняют на легкую ее форму и просто вышвыривают в общество. Без жилья, без денег, без каких-либо социальных навыков и реабилитации, элементарных умений приспосабливаться и самостоятельно выживать. Дети привыкают к своей изолированности от внешнего мира и что нянечка – чуть ли не единственный человек, который придет и накормит.
Нас целыми днями не выпускали из спортзала и включали телевизор. Если я пытался выйти, то били кулаками и ногами. Было очень скучно. Я хотел играть на улице, но нам не разрешали. Воспитательницы закрывались в каптерке и пили кофе, с нами никто не хотел заниматься, – вспоминает Стас
Эта система дала Стасу аттестат, но даже не научила читать и писать. Для интернатов это выгодно, потому что не надо никого учить, а в случае чего – все легко списать на неадекватность ребенка. Хотя так его обрекают на пожизненное пребывание в системе или попрошайничество на улице. Всю жизнь Стаса приучали быть инертным, беспомощным, немым.
![Самостоятельная жизнь после психоневрологического интерната Самостоятельная жизнь после психоневрологического интерната](http://grigoryev.net/wp-content/uploads/2020/08/3-5.jpg)
Стас не любит вспоминать о своей жизни в интернате, которая протекала по неизменным правилам: еду приносят по расписанию, за непослушание – избиение или принудительное лечение в психбольнице. Когда я начинаю задавать неудобные и болезненные вопросы о его прошлом, он начинает нервничать, берет палец в рот и сосет его.
Я больше всего боялся, что меня поместят в психбольницу. Другие дети возвращались оттуда какими-то другими. Но я часто не слушался, и меня 6 раз туда отправляли. Когда отказывался глотать таблетки, от которых всегда было плохо, меня держали санитары и давали их силой, – вспоминает Стас.
![Пациент психоневрологического интерната Пациент психоневрологического интерната](http://grigoryev.net/wp-content/uploads/2020/08/4-4.jpg)
Что теперь делать на свободе, в «зоне нормальности», Стас не знает. Перед тем, как его вытолкнули из интерната, никто не объяснил, что с ним будет дальше. Внешний мир и взрослые обязанности его пугают. Его никто не учил, как управляться с деньгами, как планировать расходы, общаться с людьми, что такое работа. Хотя на вид он взрослый, однако, уровень его социализации – лет 5. Обращаться за помощью он боится, потому что знает, что все ему откажут.
![Жизнь в психоневрологическом интернате Жизнь в психоневрологическом интернате](http://grigoryev.net/wp-content/uploads/2020/08/5-1-1.jpg)
![Детский психоневрологический интернат Детский психоневрологический интернат](http://grigoryev.net/wp-content/uploads/2020/08/5-2-1.jpg)
Его единственной путевкой в жизнь является аттестат о неполном образовании. Но ему пришлось с нуля учиться читать и писать. Волонтерка год занималась его обучением, однако успехи были небольшими: драгоценное время было упущено. Интернаты не ставят цель подготовить детей к самостоятельной жизни, а просто передают их из одного заведения в другое.
Кроме того, жесткая изолированность, отсутствие реабилитации и возможности получить элементарные социальные навыки – лишают последнего шанса на благополучную жизнь. Хотя интернат выплюнул его не на улицу, а в комнату общежития два на два метра, мир вокруг остался для него таким же непонятным и враждебным, а стены комнаты просто стали другого цвета.
![Как живется в психоневрологическом интернате Как живется в психоневрологическом интернате](http://grigoryev.net/wp-content/uploads/2020/08/6-2.jpg)
Стас высокий и худой. Он сидит, раскачиваясь, на кровати, разговаривает тихо и улыбается. Черные жирные волосы спадают ему аж на глаза, а внимательный взгляд не пропускает ни одной детали. Он мгновенно определяет кто «свой», кто «чужой». Этот инстинкт отточен безупречно.
Со «своими» Стас по-детски открытый, в такие моменты даже забываешь о его прошлом и удивляешься, как он не озлобился за время в интернате. Он невероятно разговорчивый и любопытный, разговор с ним может продолжаться долго.
– Как тебе живется здесь? – спрашиваю.
– Хорошо, – отвечает он.
Стас о чем-то задумался и затих. А потом говорит, но уже как-то иначе, глядя перед собой:
– Правда, здесь одиноко. Я бы хотел взять с улицы себе кошку или маленькую собачку, гладить ее. В интернате нам их не разрешали держать. Но пока нечем их кормить.
– Чем ты занимаешься в свободное время?
– Лежу. А что еще делать? – говорит он.
– У тебя есть друзья?
– Да, у меня был лучший друг Андрей. Но он остался в интернате.
– А о чем ты мечтаешь, что бы ты хотел?
– Я хочу, чтобы у меня была мама. И чтобы она каждый день готовила мне макароны. А еще хочу свой мяч, как у футболистов, и белые кроссовки.
Когда мы прощаемся, он вдруг выбегает в коридор и громко бросает мне вслед:
– Вы придете еще? Только в интернат меня не сдавайте. Пожалуйста!